Уважаемый Геннадий Григорьевич!
Прошу Вас искренне помочь разобраться в трудной жизненной ситуации.
Я бабушка, Карабецкая Светлана Викторовна, проживаю по адресу:12522, Москва, улица Митинская , дом 15, квартира 144, телефоны сотовые - 8-985-306-59-32, 8-915-085-34-73; домашний – 8-495-754-64-59.
Моя дочь, Легорнова Екатерина Викторовна ( 11.03. 1992 г.р.) всю беременность ходила с мыслью - как бы избавиться от беременности. Старалась договариваться с лечащим врачом и её без конца клали на сохранение.
28 июня 2011 года Катя родила двух девочек, двойняшек Алёну и Ульяну. Но, материнские чувства так и не проснулись.
В августе 2011 года я вызывала органы полиции в связи с тем, что когда пришла домой увидела страшную картину - Катя, чтобы дети быстрей засыпали, она их доводила до истерии и потом они устав от ора засыпали.
Я просила подключить психолога. Моё заявление ушло в ни куда. Пришёл через пол года ответ, что с Катей были проведены неоднократные беседы – на самом деле этого не было.
В сентябре 2011 года Катя покинула детей, бросив их на меня.
В графе отец – прочерк. Когда она родила, я позвонила Виталику – поздравить его с отцовством, думала всё наладится с рождением детей. Он сказал – я сказал это Кате и Вам говорю - пусть сделает тест ДНК, до меня и во время со мной было много мужчин, я не уверен, что это мои дети.
Катя наотрез отказалась делать тест и поставила прочерк.
Оформила документы мать-одиночка. Всё это время получала деньги, но этих денег ни разу она на детей не давала.
Приезжала крайне редко, как правило, когда ей что – то было нужно. Детей не замечала, не разговаривала с ними.
Под новый год я с девочками пришла домой, дома Катя в неадекватном состоянии – у неё непроизвольно шла слюна, билась головой и истерила. Детей быстро отправила к соседке, вызвала скорую помощь. Со скорой у меня спрашивали, что она употребляет? Я не знаю так и сказала, потому, что она с нами не живёт, изредка приезжает. Ей вкололи укол успокоительный, не помогло. Первая скорая вызвала ещё бригаду, опять вкололи успокоительный – не помогло. Вызвали ещё бригаду и по решению трёх бригад её положили в психиатрическую лечебницу имени Ганнушкино. Там она пролежала чуть больше двух недель, это 2014 год.
Катя в опеке сказала, что это я её положила. Но уже давно изменились правила – психиатрическую скорую помощь могут вызвать только сами медики или органы полиции. Опека это категорически отрицает.
Ездила в больницу, её врач тогда сказала – Катя ненавидит детей. И у неё выдуманный мир и она верит в то, что говорит, а не что есть реальность.
Выйдя из больницы – она ни куда на учёт не стала вставать и тем более лечиться.
По новому законодательству – выйдя из психиатрической лечебницы, сейчас ни куда это не сообщается. И сейчас ни кого не заставляют лечиться. Если она сама сочтёт нужным лечиться, то тогда да.
В 2015 году она нас знакомит с Максимом, любитель выпить и часто у нас в подъезде курил траву. Девочки его один раз видели, когда Катя его привела к нам, то ли был обкуренный, то ли пьяный, сутки у нас отсыпался, потом они уехали.
В июне месяце 2016 года Катя рожает третьего ребёнка – Василису. Молча, не слова не говоря прописывает к нам. Когда я заикнулась о том, чтобы она платила на себя и за Василису, Катя в феврале 2017 года, приехала, когда ни кого не было дома – её видели с коляской. И на кухне открыла на всю горячую воду. Вода хлестала больше 6 часов. Соседи стали под вечер идти домой и стали меня вызванивать. Всё отвалилось. Из под двери кипяток лился на улицу.
Когда позвонила Кате – та смеясь сказала, что это не она.
У Ульяны стоит диагноз - астма. Когда спрашивала о материальной помощи. Нам тогда ещё ни как не могли поставить диагноз и проходили очень много платных анализов. Катя мне ответила – не справляешься – я их сдам в детдом.
В конце августа 2018 года Катя позвонила и попросила проводить детей в школу. Я согласилась. Приехала. Ни с кем не здоровалась, ни конфетки и ни цветов. Шли в школу, девочек дёргала как вещь – ты моя, иди со мной.
Потом Катя в октябре позвонила и сказала, что хочет забрать совсем детей. Я сказала, что не против, только приучи к себе.
Позвонила в управу Киселёвой, как лучше быть. Та сказала, что надо пойти в опеку и просить подключить психолога.
Пошла. Заявление не принимали. Разговаривали хамски.
Тогда я написала другое заявление – об ограничении родительских прав.
Чистякова вообще не стала со мной разговаривать и отвела меня к Шаровой. Шарова тут же подключила Глушинкову. Шарова – она мать и всё, этим всё сказано. Глушинкова - тебе нужны деньги! Да я семь с половиной лет жила без этих денег. Не в деньгах дело. А в том, чтобы Катя любила бы девочек и чтобы стала им мамой.
Глушинкова не стесняясь говорила, я всё сделаю, чтобы вырвать детей.
Не успела я уйти, за моей спиной Глушинкова сказала, - как же меня достала эта Карабецкая.
Я повернулась и сказала, что буду на Вас жаловаться, та улыбнулась и ответила - да сколько угодно, я не чего не боюсь.
Потом последовал звонок от моего бывшего мужа Карабецкого Виктора Геннадьевича( 08.05.70 г.р) – с угрозой - сама и добровольно верни детей, а то хуже будет. И если ты думаешь, что у тебя что т получится, то глубоко ошибаешься, у меня везде есть связи и хватит денег, чтобы ответы были только такие какие мне нужны.
С Карабецким, с в своё время очень долго воевала, куда только не обращалась и не просила о помощи и МВД И опека.
Опека мне говорила, что у него неординарный подход к воспитанию детей. А МВД, просто не заводило ни каких дел. Виктор не скрывал - говорил у меня они все в кулаке и не ужели ты думаешь, что у тебя что то получится. Он нелегально делал прослушку и жучки. Когда он дома варил себе чтобы ширнуться, наркотики, полиция и на это закрывала глаза - он квартиру и взрывал и поджигал не раз. И сколько я приносила фотографий, если не верили, что домогался детей. А сейчас внучки подросли и не смотря ,что у Виктора своя семья, связи, влияние и деньги всё равно потянуло видно на старое. Карабецкий Виктор Геннадьевич неоднократно лежал психиатрических больницах, у него есть диагноз - шизофрения.
Катя и Маша, это старшая и младшая мои дочери, простили папу за всё, потому, что, как жизнь показала, что всё покупается, у всего своя цена.
Машу он чуть в ванне не изнасиловал. Она тогда очень долго боялась мыться в ванне одна, всегда ждала меня. Многое прошла, думала, что к этому аду ни когда не вернусь.
В ноябре месяце школьный психолог опросила девочек. Сказала – связи с матерью нет. Опека в суде не стала предъявлять опрос школьного психолога.
После психолога Катя перед первым уроком приехала к школу и пыталась силой их утащить, за девочек вступилась классный руководитель.
Это опеку не устроило. Они сказали прийти к ним. Пришли. Это начало декабря до 20. Нас приняла Крылова Варвара Алексееевна. Взяла девочек сразу, опрашивала не больше 15 минут. Спросила когда будет результат - она сказала - в опеке. В опеке меня кормили до суда завтраками.
20 или 21 декабря я сама оплатила судебно- психологическую экспертизу мать и дети. Там чётко сказано, что нет с мамой ни какой связи. Предоставила это и в суд и в опеку.
Где-то 22 декабря Катя забрала из школы документы девочек и ни куда их не определила. Они месяц были не где. Я писала заявление в опеке,ч то мать превышает свои полномочия. На что опека мне сказала - отдай детей и всё будет решено.
И тогда опека пошла в наступление. 27 декабря 2018 года опека, потому, что Катя это не скрывала и созванивалась с ними. Катя ворвалась в квартиру, вынесла все вещи детские. Ей там даже трусиков детских ни одних не было ни когда куплено. Отравила двух собак и кота.
Я вызвала полицию. Катя при полиции размахивала телефоном и говорила, меня поддерживает опека и говорит что и как делать.
Я тот же день я написала заявление в полицию о жестоком обращение с животными и краже – у меня украли 20 тысяч рублей, а у моей средней дочери Анастасии 3 тысячи рублей.
Заявление приняли, но дело закрыли. Сказав это семейное. Витя опять позвонил и сказал – не чего не выйдет.
28 –го декабря Катя вместе с опекой и операми пришли изымать детей. Катя ночью по указанию опеки написала заявление в краже детей.
Да, нам пришлось бежать, мы скрывались в Храме.
21 января суд, и только в этот день Катя подаёт документы в школу, но не в ту в какой учились дети, а в какую захотела. И 21- января меня опека вызывает к себе - я говорю, что в этот день не могу, хамски себя вели по телефону. Опека в суд в этот день не явилась, а Катя сидя с адвокатом сказала – блин, у опеки был план затащить мать в опеку и продержать там и тогда бы у неё была не явка в суде.
Я это говорю в суде. Судья Багринцева Н. Ю. первый и последний раз посодействовала, сказала чтобы мама прислушалась и хотя бы пока перевела детей в ту школу, где учились.
Крылова предоставляет, что опрос детей был полтора часа, но когда я попросила какими методиками пользовался психолог и что нарисовали дети - мне опека отказала.
От суда постановление – чтобы опека вышла на квартиру, Чистякова, пишет, что дома стойкий запах аммиака.
Я позвонила Чистяковой и спросила – за что такое заключение? Она мне ответила - вы затеяли войну, вот и получите.
Я вызвала службу, экспертизу квартиры сделать, можно ли в ней проживать и есть ли посторонние запахи.
В квартире можно проживать и в квартире отсутствуют запахи.
В суд я пригласила свидетелей, которые могли подтвердить, что видели Максима в наркотическом состоянии. Что Катя ту фактически только прописана не приезжает, не помогает. Я в суд предоставила подписи, что Катя тут не живёт с 2011 года, что дети на мне и что в квартире по мимо экспертизы нет запахов – у меня судья это отклонила. Я предоставила, что на сайте есть объявление, в первом там квартира Максима сдаётся, во втором продаётся, где будут жить дети7 Опека мне ответила – не ваше дело, она мать.
Судья это подтвердила, не моё это дело.
После каждого заседания опека вначале со всеми выходила, потом подходила к Кате и говорила, всё будет так как надо и опять заходила к судье.
Судья слушаю ту сторону глаза хотя бы открывала, а когда был ответ с моей стороны, не давала договорить, зевала, и всем видим показывала, что она уснула от всего этого.
Было распоряжение судьи - опросить детей, опека и психолог.
Обращалась всё время я к начальнице Крыловой Журавлёвой, чтобы нам поменяли психолога и чтобы всё таки с нами начал работать психолог, на что получала ответ – вам это не поможет.
Позвонила опека, пригласила на опрос. Пришла с девочками, там была Катя. Чистякова стала приглашать девочек и Катя встала. Я спросила тихо, вроде распоряжение суда – дети, опека и психолог. Чистякова - она мать, ну если вас это устроит, то все будут сидеть в коридоре.
Вначале пошла Ульяна. Я и Алёна подошли к Кате и предложили потом пойти вместе прогуляться – та на повышенных тонах начала кричать, что они мои и сама решу когда ей с ними гулять, вышла Чистякова и сделала вид, что не чего не было.
Ульяна вышла, потом пошла Алёна. Опрос был не больше 20 минут каждой девочки. Не успели мы выйти из коридора, Чистякова с Шаровой пригласили Катю.
Вышли на улицу, девочки стали рассказывать, что их спрашивали не о маме, хотя стоит вопрос о налаживании отношений с мамой. А о дедушке. На стол был положен телефон, включали запись и останавливали, задавали вопрос и не всегда давали до конца на него ответить.
Когда были 4-го июня в суде мне опека сказала, что у детей не нормативное восприятие окружающей среды - когда детям был задан вопрос нарисовать свою семью – они нарисовали умерших животных.
Когда пришла домой и спросила девочек, а что вы нарисовали, когда вас попросили нарисовать свою семью? Девочки дружно сказали, ч то такого вопроса не было. Я спросила, а какой был? Мне сказали – нарисую о ком вы скучаете.
Просила предоставить опять вопросы какими пользовался психолог, была Крылова, хотя просила, чтобы её не было, и какие девочки нарисовали рисунки. Опека отказала.
Опека сказала Кате, чтобы она пошла в загас и сказала, что Максим одумался и разрешил записать детей на себя. Максим не биологический отец девочек.
Я когда подняла этот вопрос на суде - опека сказала биологический и судья сказала биологический.
Судья сказала сделать запрос из спихиатрической больнице Ганнушкина, сделать психологическую экспертизу мать и дети, дети и бабушка, дети и папа – судья отказалась от своих слов. Даже может судья что то и хотела сказать, опека вперёд говорила своё слово и судья полностью поддерживала опеку.
4-го июня в зале суда у Катя был нервный срыв, её держали Максим и адвокат её. 5-го июня Катя не пришла, и Максим не скрывая сказал, что у неё был нервный срыв и ей вызывали скорую помощь. Я сказала - ваша честь, опека, Катерине нужна медицинская помощь. Тишина, я опять ваша честь, и мне не дали договорить - судья сказала, ещё слово и будите удалены из зала суда.
5-го июня в суде начинает выступать Максим, он сказал, что от одного раза до трёх приезжал к нам и всегда передавал по 30 тысяч рублей. Что одежду, продукты и вообще мы живём за его счёт. Я тут же показываю что их нет, Максим вообще даже к друзьям тут не появляется, на всё это письменные доказательства, у меня отклоняют, а Максиму на слово верят.
6- го я с девочками уехала отдыхать. 5- го по телефону оповестила маму девочек. 7-го отправили ей телеграмму.
10-го июня подала апелляцию.
13 июня Катя в Митинском МВД пишет на меня заявление о краже детей и убийстве. Ко мне приезжает, срочно Анастасия и ночью мы приезжаем в МВД - показать детей, что живы и здоровы. 14 опять мы приезжаем в МВД, нам сказали ни куда не отлучаться.
И ещё по поводу психолога Крыловой Варвары Алексеевны - она устраивалась на работу в Благополучие, как логопед. Сейчас работает психологом. Можно выучиться. Я когда у Журавлёвой спросила диплом психолога Крыловой, та долго, что то мямлила, а потом ответила - Вам это не поможет.
И ещё, не относящееся ко мне, о плохом отношении опеки к детям. У нас в Митино есть посёлок Рождествено, там дома для многодетных семей - коттеджи. Есть семьи, где нужно детей спасать, где пьют, дети недоедают, школу прогуливают, дома не чего есть и там змеи ползают – из школы пишут в опеку, чтобы обратили внимание на это и помогли детям. Опека всегда пишет - всё хорошо. А сейчас опека прикрывает следы – девочке, которой было бы летом этим 17 лет, умерла. Было очень много писем в опеку и можно было девочку спасти.
Чистякова, Шарова, Глушинкова, Журавлёва, Крылова, Жиркова, Когнева – они должны отстаивать интересы и права детей, но этого не делают. Я боюсь за жизнь и здоровье своих несовершеннолетних внучек.
|
© Портал неофициальных сообщений «Лица»
|
01.07.2019 в 14:40