Войны интернацианалисты

Сообщение опубликовал пользователь Ваниев Артур Черменович
20.09.2018 в 10:24

Здравствуйте, предполагаю, что события, которые я описал незаурядны и привлекут Ваше внимание. Я уже отправлял этот текст в Военно-Историческое Общество РФ, Комсомольскую Правду и Красную Звезду, они даже не отписались. В Общественную палату РФ, Президенту РФ, Главе РСО-А. Администрация президента и Общественная палатка направили мою писанину в Министерство обороны набитое маасковскими мажорами, а из администрации РСО-Алания мне позвонила очень воспитанная дама и спросила: «А что Вы собственно хотите» и отправила текст в Прокуратуру РСО-А., ответы прилагаю ниже. Я хочу ПРАВДУ и хочу, что бы мы получили по заслугам.

С уважением, честь имею

.Ваниев Артур Черменович,

362031, РСО-А., г. Владикавказ, пр. Коста,

 278, 190, тел. 89188255996.

Это не литературный эксперимент, я просто вспоминал так как мне было удобно, с нелирическими отступлениями.  Это запрос об журналистском расследовании. То, что я описал многим покажется невероятным, но правда на свете одна, мы заслужили своё место в истории. Великая война безусловно великая, но кто-то подумал, как мы уходили на войну без угрозы тотального уничтожения, не с 18 часовой смены на производстве из голода и холода, а из цветущей страны от самых красивых девушек. Почему так получилось, ведь каждый вставший за Родину под огнём врага достоин почестей независимо от того где и когда это было. Моих однополчан только несколько лет назад стали приглашать на трибуну во время парада победы, а ведь это мы и есть Бессмертный полк, это мы повторяли за предками и доказывали всей планете: «РУССКИЕ НЕ СДАЮТСЯ». От наших советских льгот остался только пшик, заурядный туркмен пользуется большими льготами чем российский инвалид войны. Оскорбительные подачки, которые именуются льготами приходится выдирать в судах и даже после судебных решений держиморды продолжают нарушать наши формализованные ничтожные права, хотя каждый такой негодяй должен лес на спички пилить на здоровой диете. Страна с такими ресурсами должна на голове нас носить и пылинки сдувать, а не позволять всякой мрази, наворовавшей на кожаное кресло измываться над нами за то, что мы за Родину воевали тогда, когда они у этой Родины воровали.           

Ждать пробуждения генеральской совести не приходиться, она не выжила в арбатском укрепрайоне. Отдыхает природа на мажорах великих генералов. Скорее афганские пионеры найдут мой планшет, сядут вокруг меня в круг и узнают правду о том, кто, как и какой ценой защищал их страну и мир от отцов нынешних террористов и их американских родителей. Тоже не найдут. Документы мы сдавали перед выходом на боевые, точнее мы их получали, когда в них возникала необходимость. Солдаты на дембель, офицеры перед убытием в отпуск, один за 24 месяца войны и по замене в Союз.

783 Отдельный Разведывательный высокогорный батальон даже находясь в пункте постоянной дислокации (Северный Кундуз) на отдыхе, одной или двумя ротами каждую ночь выходил в зону ответственности дивизии и на дальности действия прикрывающей артиллерии (30-40 км) мы занимались реализацией разведданных, полученных нашими чекистами, т.е. перекрывали засадами пути движения банд, караванов, прочёсывали местность с целью разведки и захвата «языков». Помню раз мы 20 км гнались «крупной рысью» на перерез знаменитому Ахмад шаху, буквально увидели стоп сигналы его машин. Не успели, нам приходилось огибать кишлаки с подветренной стороны, потому что если бы нас учуяли и облаяли собаки, то это демаскировка, провал, цель бы просто ушла, сменив маршрут. Везде у духов были свои осведомители, которые осложняли наши действия. Бывало от чабана с парой баранов вокруг бархана весь день бегали. Это амеры сейчас выживают в бункерах под землёй, откупаясь от бандёшек. У нас муха не пролетала без тапочек и пропуска. Разблокировка трассы, т.е. зачистка и занятие местности, прилегающей к дороге; захват кишлаков которые потом, под нашей охраной, прочёсывали местные вояки и их милиция; захват укреплений духов, которые мы передавали местным силам, сбегавшим сразу после нашего ухода. Это рутина. Мы разведчики нам за рутину наград не надо.

Это штабные вылезут из-под кондёра, проедут 8 км до г. Кундуз в двух бронежилетах за нашей спиной и сразу кавалеры, отважно выписывали себе ордена, нам по дешёвке не надо, нам за службу надо. Вот только награды в С.С.С.Р. были в дефиците, искусственно созданном, как на всё остальное в стране развитого социализма. Как бы эту дичь объяснить вменяемым людям, разнарядка была, например приходят на дивизию 5 «Красных звёзд» и 7 медалей «За отвагу» и вот это количество героев награждается, тем что останется после тех, кто у корыта. Так что есть разнарядка есть героизм, а не прислали ордена из Маасквы и героев нету. Ещё и дисциплину проверят, вдруг ты какой штабной крысе пинков надавал, не начальнику, а в медсанбате назойливому ухажёру своей девушки и снова ты не дартаньян. У меня, например, есть выговор по комсомольской линии, внимание «за несанкционированный досмотр каравана», именно так в личном деле и записано. Это надо представить, я у чёрта на рогах, командую разведгруппой, выхватил духов и жду, когда же великий воин из штаба проснётся и санкционирует то зачем меня послали. Бытовала версия, что обирая нас на награды Маасква скрывает истинные масштабы боевых действий. Выдающиеся коммунисты уже тогда подобострастно сворачивали свои шеи равняясь на запад. Был ещё вариант: «Какой тебе орден, ты и полгода не отслужил». Работала система, по которой ко второй награде не представляли пока не получишь первую, т.е. пока твой наградной лист ездит 5-8 месяцев до Маасквы и обратно рассчитывать на признание заслуг не приходится. Так что напряжёнка у нас с наградами была и Маасква зажимала и лизоблюды штабные не дремали.

Но мы ещё живы, боевые карты в архивах Минобороны не истлели и отчёты КГБ, который курировал деятельность спецподразделений лежат где надо. Вот только документы доставать не торопятся придётся мне самому рассказать почём фунт лиха. Офицеры до наступления маразма про себя не рассказывают. Правильные из нас, отвечают: «у меня есть личное дело, там всё написано». Вот только 33 года прочитать некому.

Рутиной утомлять не буду. Проводилась боевая операция в зоне ответственности дивизии. Мы блокировали дороги по ним доставлялось продовольствие и боеприпасы в отдалённые гарнизоны, одновременно мы напрягали местных басмачей что бы не забывали кто им жить разрешил. Добыть языка сложный вопрос и 2 дня разведка дивизии безуспешно перетряхивала окрестности в поисках информации. А это не малые силы 3 полковые разведроты, разведвзвода батальонов и 3 роты разведбата. Двое суток поиска не дали результата, у лучших солдат в мире тоже так бывает и это понятно. Духи в таких случаях либо уходят подальше, либо прячут оружие просачиваются в свои кишлаки и занимаются домоводством. Работаем мы по ночам, а днём спим и скучаем. Вот от скуки мы с Юрой Габрус, командиром разведроты, он заканчивал Ташкентское танковое училище, а я прилично знал БРМ 1К, оснащённую РЛС решили совместить локатор, позволяющий засекать технику на дальности до 10 км и людей на 5 км, с танковым взводом. РЛС с приличной погрешностью выдаёт данные по направлению и дальности до цели, а устройство орудий Т62 позволяет стрелять по координатам, погрешность по нашим расчётам компенсируется радиусом разлёта осколков и 3 стволами. Днём мы это всё наладили, а ночью жахнули, результат был не совсем, но баранины поели от души.

Была ранняя весна, т.е. днём очень жарко, а ночью очень холодно. Местность предгорье. Стояли мы у дороги, в 2 км от дороги протекала река шириной метров 100, эти 2 км до реки занимали рисовые чеки они не были заполнены водой, но пустить воду духи могли в любой момент, поэтому ближе к реке подойти был не вариант, утопить нас конечно не получалось бы, но мы изорвали бы все тросы, вытаскивая свои броневики на сухое место, да и дичь бы распугали. По карте было видно, что ближний к нам берег почти обрыв, градусов 70. Спуститься по нему ночью, не зная дороги в кромешной темноте южной ночи это верный способ свернуть шею. Нужно было разведать дорогу визуально. Река в том месте делала изгиб, наш берег был как бы основанием треугольника, а на том, вражьем берегу по двум бёдрам стояли два кишлака, от вершины треугольника в горы уходила дорога, по которой мы и планировали уйти на засаду. Пройти скрытно по-другому было сложно, по другому берегу, как бы на ступеньке шла ишачья дорога, сразу за которой начинались холмы из щебёнки, грести по которым наверх можно было до утра.

Особенности военной рыбалки. Мы на своей броне выдвинулись прямо на берег, развернули стволы 3 танков и 4 бмп на эти кишлаки и пошли ловить рыбу по-военному. Мы с Юрой кидали гранаты в реку, а ниже по течению наши пацаны ловили рыбу. Спуск к реке мы изучили, определили маячки в начале тропинки, которая серпантином спускалась к воде. Реку тоже рассмотрели, она хоть и горная в основном глубиной не выше груди, но были места где скрывало с головой, радовало то что были островки, которые облегчали нашу переправу. Теперь план операции созрел окончательно, планировалось выдвинуться пешим порядком к реке, форсировать её и уйти на задачу в горы, сесть на засаду и молиться богу войны в ожидании подходящей цели. На обратной дороге наша броня выйдет на берег и прикроет нашу переправу, не только наша броня, но и артиллерийская батарея, которую придавали нашим разведротам на время боевых действий.      Комбат план утвердил и ночью мы двинули к реке. Спустились к воде, разделись, навьючили форму и спальники на себя. Разбились на группы, встали кругом, ухватили друг друга за плечи и по системе Сиртаки, как учит наставление по физической подготовке двинули. Нас хорошо учили и если кто-то терял дно под ногами соседи по кругу вытянут из стремнины. Если сносило всю группу, то часть плывущего кольца находила дно и вытягивала остальных. Перебрались, сохранить вещи сухими не получилось, прорезиненные мешки для снаряжения тогда только изобретали. Мокрая форма не горе, нам до задачи переть «на оборотах» часа 3, так что высохнем. Оделись, поднялись на ступеньку над рекой и сразу доклад: «движение справа». Нырнули в тень у дороги у видим идут желанные. Надо сказать, что куриная слепота у нищего населения ДРА поголовный недуг, считалось, что это результат ущербного питания и раннего потребления наркотиков, в афгане детей от поноса лечат маковым отваром и многие другие хвори тоже. Они не видели нас «в упор» и когда поравнялись с нами, прозвучал приказ: «берём». Экспромт, конечно. Надо сказать, что по Боевому Уставу рота делится на группу захвата, обеспечения и прикрытия с соответствующими задачами. Здесь мы материализовались из темноты, я просто снёс своего духа, связал его, любезно предоставленной чалмой. И мы тут же рванули через реку, нет не толпой конечно же. Из командира группы захвата, я стал командиром прикрытия, автоматически, без команды, на антимонии время не было. Это главная ценность солдата спецподразделений, без неё ты не разведчик, мы решаем и действуем мгновенно, при этом несём высшую ответственность каждый за каждого, а командир роты ещё и за всех и за задачу. Поисковая группа это единый организм, симбиоз, выучка, интуиция и система «один за всех и все за одного» дают поражающий результат в управляемости подразделением. Мы не сигналили жестами, как голливудские клоуны в ночи, в бою все роли распределены. Как учил А.В. Суворов «Каждый солдат должен знать свой манёвр». Мы знали, поэтому через несколько минут рота с «языками» уже была на нашем берегу, я уже получил команду на отход. Мы накатом, т.е. 3 уходили на островок в направлении нашего берега, занимали позиции для прикрытия, после этого остальные 3 солдата покинули их берег и рванули к своим, проходили на 20м дальше, за свою 1 группу, занимали оборону, а 1 группа уходила за нашу спину на 20м. Всё это время наше продвижение прикрывала рота с нашего берега с уже подошедшей на берег бронёй не переднем крае и батальоном с приданной артиллерией во втором эшелоне. Прикрытие соединилось с ротой, мы загрузились на броню и ушли к своим. Наша скорость сработала как надо, мы уже были в безопасности, когда тот берег очухался. Не потому что нас обнаружили, а потому, что бандёшка не прибыла из пункта А в пункт Б. Суету с фонариками и редкой стрельбой прекратили пара залпов самоходок в сторону кишлаков на том берегу. Именно в сторону по самим кишлакам не били, т.к. накануне наблюдали там детей и женщин. Но мы их зачистили следующим днём ни одного мужчины не было, хозяева штанов, которые там сушились были не идиоты. Я слышал высказывания о бестолковости душманов, это не так, духи многому научились у нас, на тактическом уровне они действовали вполне грамотно. Война такое дело, кто не учится умрёт. Уже у себя в расположении роты мы посчитали добычу, захватили 6 солдат и 1 важного духа, который перемещался с ребёнком 7-8 лет. Так же был тюк с деньгами, который особист попытался спереть. За мои два года войны это был первый и последний случай, когда в поиск с нами увязался кгбэшник, который привязывал на себя тюк с деньгами, в то время, когда мы вязали «языков». Бойцы на базе доложили про мешок, который чекист притащил к себе в машину, комбат тут же его нашёл. Был скандал, особиста в гарнизоне мы больше не видели. Про этого так неуважительно, потому что было две категории чекистов. Гарнизонные особисты, которые шарахались по штабам частей и проверяли правильно ли опечатан секретный сейф, устраивали переучёт трофейного оружия и вербовали стукачей среди солдат, а были суровые ребята назывались они советники и вербовали они стукачей в бандах, получали развединформацию, которую потом мы реализовывали и стравливали банды одна из которых на некоторое время становилась для нас дружественной, на некоторое время. В каждой роте для общения с аборигенами было по 2 узбека и по 2 таджика. До утра мы разговорили свою добычу, выяснили что это гранатомётчики двигаются из пункта обучения к месту несения службы, а важный душара руководит их перемещением и по дороге занимается вербовкой новобранцев. Оружия с ними не было. В мои времена с оружием они не перемещались, сдавали в исходной и получали по прибытию в банду. Повторюсь, мы не амеры, у нас не забалуешь, про бесстрашный и эффективный талибан они пусть рассказывают своим налогоплательщикам, Горбачёву и московским маразматикам, продавшим нас, а потом и всю Родину. НИКТО НЕ НАГРАЖДЁН!!! Весна знаетили, начало года, разнарядка не поступила ещё.

Комбат наш, вместо того что бы исполнить свой долг и добиваться наших заслуженных наград, пишет победные реляции, прочитав которые я понял, что придётся мне самому вспомнить то, чего не слыхали даже мои задушевные собутыльники. Вот копия из Википедии, любой может зайти набрать не хештег, а поисковую фразу «783 ОРБ» и найти первоисточник.

Воспоминания м-ра Корытного (ком. 783 ОРБ в ДРА)

(размещено в сети ИНТЕРНЕТ со ссылками на ВИКИПЕДИЮ)

17 июня 1986 года рано утром, после проведения первого этапа боевых действий, вышеперечисленные мной подразделения совершили пятикилометровый марш в южном направлении и сосредоточились в предгорье для пополнения боеприпасов, продовольствия, воды и заправки боевой техники. Разведбат был обеспечен всем этим дважды в первую очередь, так как часть гусеничной техники прибыла в район пополнения немного позже (они вместе со мной обеспечивали проход колёсной техники через огромнейший овраг или старое русло реки, не помню, но эта «переправа» работала не долго - я в срочном порядке был вызван на подвижный ЦБУ (центр боевого управления) дивизии для получения боевой задачи). Не успев, как говорится отдышаться, правда, мои связисты успели заправиться, разведбат получил задачу - обеспечить проводку главных сил 40 армии, участвующих в операции «Манёвр», по сухому руслу реки в район кишлака Ишкамыш. Роль авангарда в этом 25-ти километровом марше мы выполняли с подразделениями инженерно-сапёрного батальона, вместе с его командиром подполковником Григорьевым. Совершив марш по намеченному маршруту и, достигнув намеченного пункта, разведбат ещё какое-то время выполнял охранные функции, пока все армейские силы не втянулись в долину. Далее в срочном порядке были развёрнуты ЦБУ армии и дивизии, выставлено охранение.  Начальник связи батальона -ст. л-нт Валерий Мартынюк, во время получения мной боевой задачи на десантирование, также успел развернуть в «боевое» положение нашу БМП-кш, которая в последующем  сыграла незаменимую роль в организации связи между абонентами «комбат» - «плацдарм» и далее «комбат» - «руководство». Это был наш ретранслятор.

Получив приказ на десантирование в первую очередь, а параллельно были подготовлены две площадки «подскока» (одна для 201 дивизии, другая для остальных десантных частей армии), батальон вместе с приданными подразделениями приступил к подготовке к десанту. Весь личный состав, исходя из норматива посадки по 12 человек с полной амуницией в вертолет «МИ-8», был  поделен на 10 «бортов», то есть всего 110-120 человек. (Для справки: разведбат - по штату 348 человек, рота радиотехнической разведки не привлекалась, экипажи «брони» внизу, плюс больные на излечении, отпуска, вакансии и так далее, короче моих было порядка 80 человек).

Прилетели «вертушки», командир эскадрильи убежал на ЦБУ дивизии для получения задачи, а все и я со своим «управлением» (часть взвод связи, командир артдивизиона - артиллерийский корректировщик при мне со своими двумя связистами) начали посадку в вертолёты. То ли случайно, то ли так было положено, но мы сели в вертолёт командира эскадрильи. После его возвращения мы немного познакомились, перекурили, посмотрев по сторонам - «пеших» уже никого не было видно. Тогда я залез в вертолёт, за мной комэска, борттехник убрал подножку и закрыл люк. После того как лётчики заняли места у штурвалов, я зашёл в кабину и сел на откидное сидение между ними, подготовив карту с боевой обстановкой для слежения по маршруту. Но комэска меня быстро - быстро от туда ретировал, прикрываясь «не положенным». По команде все «борта» поднялись в воздух и парами пошли в район десантирования.

Наш вертолёт был где-то в середине. Мечась от борта к борту, я сначала пытался через иллюминаторы отслеживать маршрут полёта, но, в конце-концов из-за постоянных виражей потерял «обстановку».  Через 15-20 минут полётного времени началось снижение для десантирования. Первыми зависли четыре «вертушки» (маленький плацдарм больше не позволял) и уже сверху стало видно и ясно, что десантирование происходит под плотным огнём моджахедов. Одна «вертушка», рухнула с 10-ти метровой высоты и при падении загорелась (была сбита прямым попаданием выстрела из гранатомета, лётчики погибли). Было видно, как весь десант разбегался и занимал второпях оборону. Командир эскадрильи сразу прекратил десантирование и дал команду всем «бортам» на возвращение на площадку подскока(мои крики, ругань и удары прикладом автомата в дверь ничего не изменили), а наш вертолёт набрал  высоту, и некоторое время барражировали над завязывающимся внизу боем. Топливо кончалось и мы «ушли» тоже, мысленно прощаясь с ребятами, а «что будет с ними?».

Сели мы уже не на своей площадке, как все остальные наши «борта», а на второй, предназначенной для десантирования  частей не нашей дивизии. Видимо график десантирования для лётчиков преобладал в первую очередь, либо он (комэска) и здесь «промахнулся», а может быть, сделал это в отместку мне. Расстояние между площадками подскока было около километра, так что я со своим «управлением» с его всей амуницией и ящиками с боеприпасами шёл до ЦБУ дивизии минут 15-20. Жара была в самом разгаре. Бросил всё «своё» и бегом побежал на ЦБУ искать начальника разведки  и  начальника штаба дивизии (разведывательный батальон непосредственно подчинялся им). Начальник штаба дивизии был на управленческом БТРе «Чайка» и вместе с руководителем полётов руководили десантированием мотострелковых батальонов полков дивизии. Я попросил НШ дивизии спуститься вниз с БТРа, чтобы доложить обстановку, но это произошло минут через пять, там тоже видимо что-то было не гладко. А до этого, ко мне прибежал начальник связи батальона ст. л-нт В.Мартынюк и, размахивая руками, сильно крича и ругаясь, пытался что-то невнятно доложить. Первое, что было понятно - наши четыре «борта» (а это - 40-45 человек) вели неравный бой в горах с превосходящими силами противника, есть много убитых и раненных. Был «единственным» на связи, и как, потом стало известно, руководил этой сводной группой командир взвода 1 разведроты    л-нт Артур Ванеев (а где были  нш батальона и командиры рот? из них два тоже потом в первый день были ранены, а замполит разведдесантной роты л-нт Тропашко погиб).

Доложив наконец-то обо всём начальнику штаба дивизии (п-к О.Волобуев), я потребовал немедленно отправить остатки батальона обратно в «горы». Но получил ответ: « идёт десантирование  других батальонов, свободных «бортов» нет, да и график и так нарушен». На повторный вопрос: «но там же люди гибнут?», начальник штаба «бросил»: «иди  к себе и жди! Не мешай». Но я не ушёл, а залез на БТР НШ. Это «жди» превратилось часа в два. Начальник связи батальона сделал мне выносную гарнитуру на довольно длинном проводе, чтобы находясь на  БТРе НШ дивизии, я мог «слышать» л-нта А.Ванеева (он уже был ранен в ступню) и хоть как-то владеть обстановкой на плацдарме.  В данной ситуации мне оставалось только слушать и подбадривать его. Просил держаться и по возможности беречь людей.

По истечению двух часов наконец-то «дошла очередь» до нас. Мы заняли  места в «вертушках» и пошли на десант. (Не задолго до этого на ЦБУ дивизии просочилась информация, что одна из «вертушек» разведбата сбита и упала в районе высоты  «1602» (это первоначальное место сброса батальона согласно плану боевой задачи). Но какой «борт»? Если я за два часа «десять» раз уже проверил: «кто, где и сколько?»). Подлетев к плацдарму, видим - внизу идёт бой. Наш вертолёт ушёл за склон, завис на высоте 3-4-х метров практически над кручей и борттехник начал толкать нас в люк. Я пытался  кричать «ниже», но потом понял, что винтами можем задеть склон. Мы сначала бросали мешки, ящики с боеприпасами (взяли их для тех, кто там уже вёл бой). При десантировании с такой высоты многие повредили свои конечности, я сильно выбил большой палец левой руки, до сих пор кривой. Мой мешок «улетел» вниз, найдут его связисты только поздно вечером, а пока начальник связи делился всем со мной (остальные «борта» десантировали  моих разведчиков в аналогичной ситуации). В углу вертолёта остался лежать крупнокалиберный пулемёт «Утёс» (у  нас, его не было). Как я узнал недавно, когда был на «встрече» в Москве, это был пулемёт 2-ой разведроты, той группы, которая десантировалась первой и борттехник тоже проявил себя настоящим «вышибалой», только вот пулемёт так и не удосужился сбросить. Знающий поймёт, что такое остаться без «Утёса» в данной обстановке? После этой «войны» данный пулемёт «нашёлся» в Джелалабаде, куда летали за ним мои разведчики. Значит «бросала» нас местная 292-я отдельная вертолётная эскадрилья.

После «приземления» мы «управлением» поднялись немного вверх, чтобы по возможности было видно всё плато. Перед нами оказался  второй  подбитый вертолёт, по которому «духи» вели прицельный огонь, чтобы его поджечь (керосин бежал большим ручьём). Окончательно поняв, что нас всех «выбросили» в другое место, а это я предположил ещё при первом заходе (да и «вертушка» объявилась какая-то загадочно сбитая в другом месте?), я достал карту и сказал В. Мартынюку быть между мной и арткорректировщиком - командиром  дивизиона (подполковник - Вячеслав, фамилию не помню) как бы судьёй  по определению  координат нашего местонахождения. По готовности, мы поставили свои карандаши в точки своих определений  и Мартынюк проверил нас - обе точки совпали. Тогда я первый раз вышел на ЦБУ и доложил местонахождение разведбата, но мне, конечно, никто не поверил, да и интересовало всё руководство тогда только одно: сколько у нас «200-х» и «300-х»? Чтобы не сгореть вместе с подбитым вертолётом мы срочно перебрались в другое место. Я организовал отправку боеприпасов тем, кто десантировался первым и вёл огонь по духам, засевшим вверху на перевале, а также вниз в ущелье по дувалам, где было замечено передвижение моджахедов.

Начало темнеть, огонь стал стихать. С полной темнотой, я со своими связистами обошёл все подразделения, все позиции, задачи уточнял на месте. У л-нта Володи Цыбулина был больше всего. Решили глубокой ночью его взводом пройти низиной, «мёртвой зоной»  и попытаться выбить душманов с первого рубежа горной гряды, что бы уже с рассветом как-то влиять на исход боя, а не быть очередной раз просто мишенью. Мы собрали всех убитых и раненных в одно безопасное место, где начмед батальона Сергей со своими санитарами начал оказывать квалифицированную медицинскую помощь тому, кому её не оказали ранее. Собрали также всё оружие, снаряжение и другую амуницию. Организовал охранение. Связистам поставил задачу на оборудование НП и пошёл опять во взвод В.Цыбулина, чтобы осуществить дерзкую вылазку. Как только подошёл, командир взвода доложил мне, что меня разыскивают по связи с ЦБУ. А тут и Мартынюк прибежал с радиостанцией «Р-108».

Я вышел на связь, дежурный радиотелефонист ответил, что соединяет с «001». Командарм очередной раз запросил наши координаты. Не удовлетворившись моим ответом, он приказал обозначить моё место нахождения осветительной ракетой повышенной мощности. Я ответил, что не могу этого сделать по причине соприкосновения с душманами (мы перегруппировывались и «были как на ладони») и ввиду того, что собираюсь сделать вылазку. Слышимость была плохая, ведь до ЦБУ было более 30 километров, приходилось громко разговаривать, почти кричать в гарнитуру. Я начинал понимать, что у меня с моей затеей ничего не выйдет. Моджахеды тоже не дремлют! Предпоследнее, я ответил: «Что вообще может Вам дать ракета на таком расстоянии?» Далее началась просто бранная перепалка, закончившаяся моим «посылом» его. Что меня было искать такими методами, если батальоны 149 полка «сидели» на высотах через ущелье почти напротив меня? После неудачной попытки взять высотку, разведгруппа взвода была встречена плотным огнём, скатилась в низину. Пришлось, как говорится «ударить со всех стволов» по горизонту, что бы их от туда «вытащить».

Утром я занял НП, но это громко сказано, что можно было сделать трём - четырём человекам за четыре часа в скальном грунте? Теперь все мои были как на ладони. Но и я стал хорошей мишенью для духов. В той обстановке, просто нельзя было, по другому, на это было много веских причин. Душманы открыли сильный прицельный огонь, из миномётов тоже - значит, ночью они тоже перегруппировывались и подтянули свежие силы. Огонь нарастал, мы тоже ударили малой артиллерией, но мин было всего около двух десятков штук. Стало совсем «жарко». Раненых много, медицинскую помощь, как это положено оказать им не могли, вода и боеприпасы на исходе.

В этой ситуации решение напрашивалось только одно - вызвать авиацию, нанести бомбовые удары по господствующим высотам и перевалу, а затем под прикрытием дыма и пыли  посадить «вертушки» для сброса боеприпасов, воды и загрузки раненых и убитых. Вышел по связи на ЦБУ, чтобы доложить своё соображение, но там даже слушать об этом никто не хотел. Всех опять интересовало больше количество убитых и раненных. Я продолжал упрашивать, говорил, что мне тут виднее, что всё обязательно получится, в  конце концов, перешёл на «другой», более понятный разговор. Но ответ был один - вы находитесь в минимальном соприкосновении с противником! Я снова и снова пытался объяснить, что это надо обязательно сделать. Аккумуляторы садились, слышимость стала хуже, я вытащил радиостанцию из окопчика и поставил на бруствер, на какое-то время она стала лучше.

Тут я и был ранен в голову, видимо потерял боевую настороженность, а дух-снайпер наоборот пристрелялся, до этого много пуль просвистело над головой.

Вячеслав - подполковник артиллерист наложил мне повязку, а начмед батальона Сергей вколол парамедол. Обо мне доложили на ЦБУ, затем я слышал как подполковник Александр Скородумов, командир 149 полка справлялся о моём ранении по связи.

 Но всё же скоро прилетела пара «грачей» (СУ-25) и по нашим целеуказаниям (пулеметным трассам) отбомбилась. Затем под прикрытием двух «крокодилов» (МИ-23), села пара вертолётов Ми-8, началась эвакуация раненных и убитых. Меня тоже положили на плащпалатку и четверо офицеров и бойцов понесли в вертолёт, я ещё немного передвигал ногами, пытаясь им как то  помочь.

Потом были медсанбат (Кундуз), армейский госпиталь (Кабул), окружной госпиталь (Ташкент). В Ташкенте приезжали ко мне два раза офицеры со штаба ТуркВО, видимо было указание, меня проведать (я их не знал) и бойцы, из взвода связи после демобилизации, которые немного рассказали о том, что было дальше, чем всё закончилось.

На другой день на выручку батальону десантировались подразделения 56 одшб, да и батальон и разведрота 149 мсп спускались в ущелье Джарав под нами справа для прочёсывания. В ущелье было найдены трупы моджахедов, много оружия и боеприпасов. Но всё указывало на то, что ночью основным силам моджахедов удалось поспешно уйти через перевал на Таликан и отрог, который был под нами сзади, в другое ущелье Ягур, взяв с собой всё, что можно было унести. Если бы 56 бригада десантировалась раньше, как было первоначально по задаче, то было бы, наверное, всё иначе. Но им тоже «немного» досталось в другом районе, и по времени произошло смещение, короче график выполнения боевых задач был полностью сломан. Да и если честно такого сопротивления никто не ожидал, ведь на прошлой «Ишкамышской операции» год назад было почти совсем «тихо».

Потери нашего 783 отдельного разведывательного батальона 201 мотострелковой дивизии составили: 21 - убитыми и 36 - раненными, но больший процент потерь, и намного, был у «приданных», значит, боевая выучка у разведчиков была выше, но это так не по существу, хотя кто знает?

Вот что может произойти из-за ошибки! Даже на недавних «встречах» высказывалось предположение, а что если командование использовало нас в «тёмную», то есть на «живца»? Но это, конечно, не так. В Ташкенте, в госпиталь ко мне приезжал военный следователь, который снимал с меня показания. Недавно я узнал от ребят в Ялте, что командир эскадрильи всё же был осужден сроком на 10 лет.

Дальше меня и командиров первой и третьей рот эвакуировали в другой окружной госпиталь (Одесса), а Вячеслав Манахов остался в Ташкенте.

В течение последующих лет я встречался и созванивался с некоторыми однополчанами, подробностей становилось больше, ведь каждый всё это видел и осознавал со своей стороны, но суть не менялась. Даже после этих больших встреч: Ялтинской (нас было 9) и Московской (12) ничего особенного не добавилось, просто немного освежилось в памяти, ведь всё же, ни много ни мало, а прошло почти 23 года.

Я лично очень рад и благодарен всем тем с кем удалось встретиться в канун 20-летия вывода войск из Афганистана, что не смотря, на все трудности и невзгоды, кто-то остался даже инвалидом, мы «афганцы» 783 разведбата не сломались, а наоборот выжили, нашли себя в обществе и в бизнесе, обзавелись семьями и воспитываем детей, а самое главное не забываем друг друга!

У комбата свои масштабы, а у нас на том плацдарме своя правда. И правда в том, что не 2 часа мы держали, тот плацдарм, а 24. Комбат со второй частью десанта прибыл на плацдарм ровно через сутки. Проще всего посмотреть дату его ранения в мед. справке.

Это была армейская операция, т.е. не одна дивизия в своей провинции, а вся 58 армия концентрирует свои боевые подразделения для наведения порядка в местах концентрации басмачей. Именно боевые, потому что 2/3 войск были заняты охраной гарнизонов и воевали только в случае нападения на опорные пункты, что в 85-87 годах случалось крайне редко. Но вот для разведчиков, этот советский воин в ночи самый страшный зверь, бывало как даст спросонья с автомата или с чего потяжелее, типа ПКМ, АГС17, в общем выход к своим это отдельная тема, но тоже рутина. А вся «9 рота» это мерзкий бред, режиссёрское фиаско, несмываемое блестящей актёрской работой г-на Бондарчука в последствии. С полной ответственностью заявляю, что вот эти боевые батальоны мотострелковых и танковых полков, разведбаты, десантноштурмовые батальоны, десантники и артиллерия с минимальными потерями за неделю дошли бы до Ламанша правда при непременном условии – наличие правильных генералов, а не этих мажоров Арбата, которые позже, так же безнаказанно, жгли танковые полки на улицах Грозного. Как известно, стадо баранов, возглавляемое львом, всегда побьёт львов, возглавляемых бараном. Героизм солдата -- это прямое следствие никчёмности генералов.

Про ту операцию. Так совпало. Пришла большая замена. Мой командир роты, боевой крестный, Юра Габрус, уезжал в Союз. Старше меня на пару лет, но мудрый, натурально отец солдатам, умница с чумовым чувством юмора. Это от него я услышал великую военную мудрость: «Не рви сердце командир. Кто понял жизнь тот не спешит.» и «Собака лает, ветер носит, караван идёт, к утру с добычей будем». Мы, как то сразу приросли друг к другу. Солдаты обожали его, несмотря на репрессии, необходимые в любом коллективе, тем более военном. Самым страшным наказанием было не гауптвахта, а оставление в наряде в пункте постоянной дислокации на время боевых действий. Казалось бы, не великое горе стоять в карауле, охранять технику в парке, без риска, сон и обед по распорядку. Но это были не те люди, разведка комплектуется по желанию, любой желающий, по рапорту, переводился в пехоту мгновенно без выяснения причин, но я таких не припоминаю. Все мы были люди войны. Кроме того, перед каждым выходом на боевые после боевого приказа командир роты или батальона спрашивал у кого на душе не порядок, кому сердце кошки скребут. Такие бойцы выходили из строя. Было полное понимание, что это правда, погано на душе у солдата, кроме сочувствия ни каких эмоций такой боец не вызывал. Это не наше особое действо, в Союзе при заступлении в караул, т.е. на боевую, задаётся такой же вопрос. У меня не кошки скребли тигры рвали, я просто знал, снесут буйную голову. Но варианта не было. Этот, который прибыл на замену Юре, внешне 5 балов, высокий, правильные черты лица, пшеничные усы, прямо петровский гренадёр, лет 30 с копейками, капитан, что-то знал в рукопашном. Щёки надувал, менторским тоном разговаривал, а в глазах страаах и дешёвкой от него пёрло на гектар. Вот не мог я с ним своих пацанов отпустить, гниль это была, не мужчина. В общем забил я на тигров, включил наш «авось» и из строя не вышел.

Комбат там расписал глобальный ход событий. А у нас по дороге к той высадке бэмпэха с карниза рухнула. Поднимались по дороге на скатах холма, грунт был глина, брони перед нами прошло не мало и машина прямо передо мной рухнула вместе с дорогой, кувыркнулась раза три и влипла в глинистое дно речки, водой накрыло весь корпус только гусеницы из воды торчали. На бмп нет люка в днище как у танков, бойцы оказались заперты в корпусе, почти полностью скрытом водой. Мы подскочили и стали рвать десантные люки на корме, руками не получилось, мешала глина на дне. В секунды подогнали ещё одну машину и тросом открыли люк. Подводники были в норме, а вот выдирать машину была морока ещё та. Колона идёт, надо торопиться, сгоряча порвали пару тросов, потом подогнал пару танков, места мало, рядом не поставить, сцепил цугом, дёрнули с этой матерью, выдрали, перевернули, поставили на дорогу, протащили на галстуке метров 50 и завёлся аппарат. Глину экипаж выгребал уже на ходу. Я ещё попробовал дуркануть сам себя, мол эта вся непруха, закончилось, но шкребло так же. Потом мои негодяи  дикого индюка с домашним перепутали, прибежал абориген, истерить начал, я ему заплатил за 5 индюков, просто не было купюры меньше 100 чеков. Он, по-моему, обалдел от дурных денег и ни как не унимался, его чахлый индюк рос на килограмм в минуту. Достал просто до основания, пришлось скинуть его в реку, воды было по грудь, но ему полегчало, да и мн